по самые щиколотки через голову, — громко сказал Томин. — Сел быстро, пока я не привёл этот приговор в исполнение.

Барсов приземлился на своё место в полной растерянности. Как можно таким быть балбесом, я не представляю.

— Ладно. Раз у вас только глупые идеи, то скажу я, — снова посмотрел на нас с Гнётовым Томин, будто сейчас нам предъявит обвинение. — Ничего не хочешь рассказать товарищам, Паша?

Глава 23

Командир любого уровня должен всё знать, что происходит в его подразделении или части. Именно это сейчас и хочет показать всем Томин. А то, я уж начал думать, что не все нити управления держит у себя Валерий Алексеевич.

Пока Мендель продолжал смотреть по сторонам, не понимая, о чём его спрашивают.

— Не понимаю, товарищ командир, — спросил Паша, поднимаясь со своего места.

— А я тебе помогу. Господин в летном комбинезоне афганской национальности передал тебе деньги? — подошёл командир вплотную к Менделю.

— Ничего… такого… — запереживал Паша, но теперь командир с него не слезет.

— Взял деньги у афганца? — крикнул командир.

Рядом со мной зашевелился Гнётов, который хотел что-то сказать. Сейчас прерывать командира было очень опасно.

— Товарищ командир, я…

— За что ты взял деньги? Если признаешься, обещаю, что посадят ненадолго. Хотя в твоём случае стоит дать двойной срок. Ну! — продолжил наседать командир, но Мендель продолжал молчать.

Паша просто стоял, ни произнеся даже писка. На почётный караул сейчас похож наш старший лётчик. Смотрю я на него и не вижу гнусного предателя. Слишком он спокоен, хоть и дрожал его голос при попытках оправдаться. Глаза не бегают, а смотрят прямо на Томина.

— Мендель, у меня есть свидетели, которые видели тебя на свалке. Ты получил что-то от афганского летчика. Так вот, этот «зелёный» хмырь сегодня сбежал. ХАДовцы нашли доказательства его сотрудничества с Тураном Исмаилом. И ты, что-то у него взял. Ещё и обнялся с ним. Говори, пока я тебя не придушил!

— Товарищ командир, я советский офицер. Я давал присягу! — громко заявил Паша.

— И нарушил её. Ты знал частоты каналов? Знал. Ты общался с афганцем за несколько дней до операции? Общался. Получил от него денежные средства? Однозначно, иначе бы не ходил такой довольный и не щёлкал бы счётами. Бухгалтер, твою ядрёна вошь! — хлопнул по столу Томин. — А теперь попробуй меня переубедить или мы с тобой пойдём к особисту. Дальше спецрейсом на Лубянку.

При последних словах Томин вытащил пистолет из кобуры, вынул магазин и положил перед Пашей. Из обоймы достал один патрон и положил перед ним.

— Если ты советский офицер, может нам выйти?

— Товарищ командир, — поднялся со своего места я. — Он признаётся. Неправильно его толкать на самоубийство.

— Родин, сядь и не пищи, — замахнулся на меня Томин. — Гуманистом заделался? Нет среди нас гуманистов! Мы тонны бомб каждый день сбрасываем. Не нам говорить о каком-то там мнимой гуманности.

— Товарищ командир, возможно, он и взял деньги. Однако, нет доказательств, что информацию передал именно Мендель. Утечка могла быть в другом месте, — продолжил я функцию адвоката.

— Ты тоже знал частоты. Хочешь, я тебя начну обвинять? — предложил Томин.

— Без доказательств не сможете обвинить.

— Зря ты так думаешь, — злобно улыбнулся командир.

В этот момент со своего места вскочил Гнётов.

— Командир, это неправильно, — сказал Григорий Максимович.

— Станешь командиром эскадрильи, тогда и будешь возникать. Гаврилыч чего твой зам выперся здесь? — отошёл от стола Паши Томин, подойдя к нашему с Гнётовым столу.

В классе гробовая тишина, которую прерывает громкое сопение командира и покашливание Менделя.

— Сядь, Григорий. У нас есть все доказательства. Мендель либо сядет, либо сейчас примет альтернативное решение, — сказал Буянов, встал со своего места и подошёл к Паше. — Не теряй остатки моего к тебе уважения.

— Вы многое не знаете, товарищ подполковник, — произнёс Гнётов. — Этого нельзя сказать при всех.

Да что такое говорит, Максимович! У нас всё про всех знают. Иногда даже приврать могут.

— Если будет молчать, лучше ему не будет. Короче, дайте мне на пенсию спокойно уйти. Мне ещё внука воспитывать, — махнул рукой Буянов.

Недавно комэске прислали телеграмму, что его дочка Алёна родила. Сперва все подумали на Марка, но в письме ему жена прислала, описание малыша. Мальчик чернявый, не блондин. Гаврилыч после небольшого количества выпитого сказал, что Аленка не признаётся кто отец.

— Так, мне надоело. Не будешь совершать поступок чести, тогда давай к особистам. Собирайся, — сказал Томин, но Гнётов вышел из-за стола.

— Нет! — громко сказал Марик, вставая со своего места.

— Я тебе, вроде, говорил залепить дуло, Барсов. Не понял с первого раза? — рыкнул на него командир.

— Мендель действительно брал деньги, но не за просто так. Это был обмен, — сказал Марк и начал свой рассказ.

Оказывается, товарищ Хватов, он же тыловик, очень сильно хотел полетать на самолёте. В одном из полётов в районе аэродрома, когда Марик должен был улучшить свой погодный минимум. В заднюю кабину вместо него залез Хватов и спокойно полетал.

— Деньгами неприлично было брать, а вот какую-то вещь вполне. Мендель предложил две новые покрышки от ЗИЛа. Их потом можно было загнать афганцам. Что мы и сделали, — рассказал Марк и весь класс зашуршал. — Вот именно за этими деньгами и ходил Паша.

— Ладно. Допустим, ты и Мендель заработали немного деньжат. Куда вы их дели?

— А это другая история, — вздохнул Марк.

— Вот ты скотина, Барсов! — воскликнул Мендель. — Балабол ты!

— Это всё равно рано или поздно вскроется, — кивнул Марк и плюхнулся на свой стул.

— Я тебе сесть разрешил? — крикнул Томин. — Договаривай.

— Ну тут лучше вам сесть, — начал улыбаться Барсов. — Особенно вам, Иван Гаврилович.

Так-так! Чтобы это могло быть? Кажется, есть кое-какие мысли, но… да такого не может просто быть! Я сам еле сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться от всей киношности возможной развязки.

— Гаврилыч, давай-ка мы лучше с тобой сядем, — положил руку на плечо комэске Томин.

— Товарищ командир, может нам всем выйти? — спросил Гнётов и командир утвердительно кивнул.

Не очень-то все хотели выйти из класса. Поэтому, каждый пытался прислушаться, о чем шепчутся внутри. Остались там четверо — Томин, Буянов, Барсов и горе-Мендель.

Не прошло и пяти минут, как дверь в класс открылась с такой силой, что слетела с петель. Буянов стал соответствовать своей фамилии.

— Сигарету, живо! — громко сказал он, и к нему тут же потянулось несколько рук с разными папиросами.

Собрав такую дань, комэска прикурил и вернулся в кабинет. Дверь уже отсутствовала на месте, так что всё выступление Ивана Гавриловича было на всеобщем обозрении.

— Ты труп. Когда вернёмся с Афгана, я тебя закопаю в своём дворе, — спокойно заявил в лицо Менделю комэска. — Зятёк, чтоб я сдох!

Буянов затушил сигарету прямо об свою ладонь и вышел из кабинета, быстрым шагом уходя на улицу. Когда я зашёл в кабинет, перед Менделем были разложены те самые письма, которые он читал с дрожащими руками.

В общем, я был прав в своих размышлениях. Мендель закрутил интрижку с Алёной Буяновой и та забеременела. Паша женатый человек, есть ребёнок, а тут такое! В общем, теперь он многодетный отец с двумя женами — старшей и младшей. Вот только пока они сами об этом не знают.

Деньги домой отправлять смысла не было. Афгани никому не нужны, а чеки могли пригодиться только при покупке в магазине «Березка». Так что в дукане Паша покупал дефицитный товар, вроде магнитофона «Шарп» и отправлял домой через транспортников из смешанного авиационного полка в Кабуле. Звонок туда командир сделал, спросил и те подтвердили, что передачки были.

В этот же день Буянов через сильных мира сего, а точнее через связистов, связался с домом. При разговоре бедного комэска чуть не схватил паралич, когда ему рассказали правду. Вот уже третий день он ночует в медпункте. Опустошает запасы самогона, произведённого Гусько при поддержке доктора Коли Немцова.

Во всей этой истории нужен был финал с предателем. Оказалось, что и Валера ни он, и ни Паша, и ни кто-то другой из нашего полка.

В день очередной постановки «всея Руси» все точки над «и» поставил разведчик Буханкин. Утечка была прямо со стороны Министра Обороны Афганистана Абдулы Кадыра. У главы этого